Крестьяне привозили беленые домотканые полотна, корзины, полные куриных яиц, мешками ячмень, пшеницу, просо, чечевицу, подсолнечное и льняное семя, мед, сало, свежую и соленую рыбу.

Но были и товары, волновавшие наше детское воображение: певчие птички в клетках, деревянные дудочки, “соловьи” из свинца, покрытые лаком, шарики, пряники, в том числе и знаменитые вяземские, рецепт изготовления которых утерян. Соблазнительно душистые баранки, связанные низками на мочало, баранки сахарные маленькие, яркие конфеты длиной в пол-аршина, как толстые прутья, разноцветные мятные или с кислинкой леденцы “ландрин”, ярко разрисованные мятные “кони” и “паны” из белого теста – главная радость малышей, толстые медовые пряники, посыпанные душистым цитварным семенем “глистовником”, сотовый мед и еще много всякой всячины.

Но ярмарка без цыган не ярмарка. А цыган наезжало очень много. Я любил наблюдать, как происходит торг лошадьми между цыганами и крестьянами. Скажем так: цыган берет мозолистую руку мужика и изо всей силы с размахом бьет ладонью по его ладони, предлагая свою цену и восклицая при этом: “Ну, по рукам, хозяин?!”. Тот, конечно, сразу не соглашается и, подумав, берет руку цыгана и тоже со всего маха бьет его по ладони, предлагая свою цену. Шлепки ладоней и громкие голоса торгующихся разносятся далеко по площади, привлекая зевак. Такая картина может длиться очень долго, пока, наконец, не сойдутся в цене.

Здесь же цыгане показывают качество своих лошадей, показывают покупателям лошадиные зубы, копыта, скачут на лошадях, оглушительно щелкают кнутом. И все это под многоголосый крик, гомон людей, писк дудочек, “тетеханье” свинцовых “соловьев”, верещание надуваемых “чертиков”, пение нищих музыкантов..

В ярмарочные дни на Николаевском поле (так еще долго по привычке называли мы площадь Свободы) ставили качели, карусели, выступали силачи и фокусники. Мы, мальчишки, глаз не могли отвести от этих артистов.

На осеннюю ярмарку привозили из Малороссии (тогда не говорили “с Украины”) кавуны (арбузы). Из шалевок строили балаганы, куда выгружали кавуны, и здесь же торговали. Каждый покупатель выбирал кавун, который ему приглянется. Потом продавец ловко, в один миг, вырезал в нем треугольный кусочек и на кончике ножа давал попробовать. Убедившись в достаточной сладости мякоти, покупатель уносил кавун домой, чтобы порадовать семью. Стоимость кавунов по тогдашним ценам была приемлемой: небольшой кавун – 10 копеек, средний – 15 копеек, крупный – 20 копеек или, как они говорили, “кипеек”.

На ярмарке продавали сундуки и сундучки любых размеров. Большие сундуки были с коваными завесами, внутренними врезными замками, клепками по боковым стенкам. Особый шик придавал сундучкам рисунок на внутренней стороне крышки. Обычно это были цветы.

На каждую ярмарку самодельные деревенские художники привозили рисованные настенные ковры. Их рисовали на “дебелой” бумаге очень яркими красками и покрывали лаком. Сюжет один и тот же: река, остров с яркой зеленью трав и кустов, олень невозможной формы и колоссальной упитанности со смешной закрученной мордой. Тут же, рядом с оленем, на острове росли букетом шикарнейшие розы, величиной в треть оленя, под розами полувозлежала обнаженная дева, а на горизонте – синели горы. Эти ковры своей цветистостью и дешевизной привлекали деревенских девчат и поэтому были ходовым товаром.

На наш двор, сколько мог он вместить, ставили подводы знакомые крестьяне из далекого Смяльча, из Тулуковщины, а иногда и незнакомые, становившиеся впоследствии хорошими знакомыми.

Я очень любил деревенский хлеб, которым меня угощали крестьяне. Он был особенного вкуса, плотный, душистый, пекся на поду, обычно на кленовых листьях или на высевках.

Забыл сказать, что день перед ярмаркой назывался “подторжье”. Некоторые участники завтрашних торгов собирались заранее и ночевали прямо на площади вокруг костров и на телегах. Это были крестьяне из далеких деревень – “медвежьих углов”, а также цыгане.

Мы, босоногие мальчишки, с интересом допоздна шныряли между телегами и лошадьми, иногда помогали цыганам собирать хворост для костров. Некоторым из нас за это цыганки гадали. В общем, ярмарка для нас была крупным, интересным событием – настоящим праздником.

Описывая ярмарку, должен отметить симпатичную черту большинства крестьян: бесхитростность и простодушие. И еще вот что: покупает горожанин у крестьянина, например, мешок гречневой муки для блинов и спрашивает: “Сколько здесь будет?”. Крестьянин отвечает: “Пуд с походом!”. Это значит, что продает как пуд, но на самом деле, если проверить на весах, то будет обязательно больше, но никак не меньше. У крестьян тогда это считалось вопросом чести и совести – продать не с обманным заниженным весом, а “с походом”, то есть с излишком веса.